Сериал «Молодой Папа» был благосклонно принят широкой аудиторией. История американца Ленни Белардо, ставшего самым молодым Папой Римским — Пием XIII, не оставила равнодушной ни верующих, ни атеистов, ни католиков, ни православных. Его вера оказалась для папского престола слишком революционной, взгляды — слишком консервативными, а жизнь — слишком безупречной. Общество безоговорочно приняло тот неоднозначный, почти скандальный образ Церкви и священства, который представлен в этом сериале. И это тем более удивительно, если учесть, что сегодня любой информационный повод, связанный с Церковью, раскалывает общество на два непримиримых лагеря: сторонников и противников его «клерикализации». Попробуем разобраться, в чем тут дело.
Циник или юродивый?
С одной стороны, «Молодой Папа» — это кино типично развлекательное. Блистательный Джуд Лоу, исполняющий роль главного героя, умопомрачительно красивые съемки, тонкая ирония, остроумные диалоги в духе Хармса делают этот сериал великолепным фоном для интеллектуального отдыха. С другой стороны, в нем поднимаются сложные вопросы о природе веры и неверия, об отношении современности и традиции, о Церкви и священстве, Боге и человеке, о святости и грехе, которые требуют серьезного отношения, обдумывания и, в конце концов, ответа.
Кто же такой Папа Пий XIII? Прожженный циник, смеющийся над тайной исповеди, или святой, по чьей молитве Бог воскрешает умерших? С первых кадров сериала мы видим, что режиссер пытается нас шокировать двойственностью этого образа — образа человека, который идет по тонкой грани, отделяющий порок от благочестия, веру от неверия, цинизм от принципиальности. Чего стоят хотя бы две проповеди, произнесенные понтификом с балкона на площади святого Петра! Первая звучит в первые минуты первой серии и является настоящей апологией… греха. Новоиспеченный Папа призывает добрых католиков вспомнить о «простых радостях» жизни: блуде, чревоугодии и прочих мерзостях, которые стали «ценностями» современного толерантного миропорядка. Первая речь молодого Папы от начала до конца является злой пародией на политику «открытости миру».
Второй его речи позавидовал бы сам Савонарола (Джироламо Савонарола — итальянский монах, реформатор, проповедник XV века, резко бичевавший людские пороки, призывавший к покаянию и предвещавший Италии Божии кары за грехи народа. — Ред.). Она до того прекрасна и ужасна одновременно, что я позволю себе привести из нее довольно большой отрывок. «Что мы забыли? Мы забыли Бога! Вы забыли Бога. <…> И мы Ему не интересны — до тех пор, пока сами всецело Им не заинтересуемся, не посвятим себя Ему. Я слышу, что люди говорят: “Освободитесь от Бога!” Но боль от этого освобождения невыносима. И до того остра, что может убить». В этом пламенном обращении соединены в безумный клубок и горячая вера, и тоска богооставленности, и величайшая гордыня человека, взявшего на себя смелость говорить от имени Господа. Молодой Папа пытается заставить свою теплохладную паству вспомнить о всемогуществе Божием, сбросить иго равнодушия, вновь ощутить трепет перед Его величием. Но остывшей вере он противопоставляет не чудо Божиего присутствия, а нечто прямо противоположное — «чудо и авторитет» — соблазны Великого Инквизитора, о которых писал Ф. М. Достоевский.
Чудо и авторитет
Мир перестал уважать святыню. Церковь стала для него чем-то вроде клуба по интересам, а Папа, наместник Бога на земле, кем-то вроде известного политика, но не более. Авторитет Церкви нужно восстановить. Но как? Папа Пий XIII предлагает совершить «медийное самоубийство»: не заигрывать с миром, но придать его анафеме, не искать популярности у светских СМИ, но гордо отвернуться от них. Собрав первую и последнюю пресс-конференцию, Папа даже не удосужился пообщаться с журналистами лично, он передал им, что его совершенно не интересует их мнение о его персоне и его политике. Он увольняет штатного фотографа Ватикана, потому что у Папы Римского не должно быть никаких фотографий. Папа Римский — никто рядом с Господом Иисусом Христом. Но рядом с простыми католиками, такими несовершенными в вере, Папа Римский — кумир, идол, рок-звезда от католицизма, недоступная, таинственная, вызывающая слухи и кривотолки. И все это для того, чтобы человек, не способный поклониться чуду, поклонился хотя бы авторитету Римского Папы. В этом проявляется и традиционализм веры главного героя сериала, и его революционность.
Ленни хочет восстановить традицию в ее самом консервативном, самом суровом изводе. Он надевает роскошное облачение, папскую тиару… Понтифика несут на носилках двенадцать кардиналов, а потом каждый из кардиналов униженно лобызает его туфлю. Все это смотрится, по правде говоря, омерзительно. Перед нами не возрождение, а осмеяние традиции. И даже не потому, что облачение Ленни сопровождает фривольной песенкой вместо молитвы, а потому, что в той Церкви, которую мечтает возродить Пий XIII, есть страх, но нет благодати, есть тоска по Богу, но нет Его присутствия. Все герои сериала так или иначе страдают от религиозных сомнений. Особенно глубока и безысходна тоска священства. Нам много раз на протяжении всего сериала показывают иерархов Католической Церкви, охваченных страхом, унынием, сомнением, впавших в самые тяжелые грехи. Почему? Что же такого с ними случилось, что все они потеряли веру? Неужели Бог совсем не откликается на их молитвы? Откликается, да еще как! Пий XIII предстает в сериале настоящим чудотворцем. Но, даже творя чудеса, он признаётся в том, что… не верит в Бога.
Зачем курит Римский Папа?
Папа экстравагантен. Он курит во время молитвы, не уважает тайну исповеди, разводит кенгуру, носит белые тренировочные штаны и темные очки. А еще он молится на дне бассейна. Экстравагантность, странность, даже некоторая глуповатость — все это, с точки зрения создателей сериала, является неотъемлемыми чертами людей Церкви — маргиналов, смешных чудаков, старых и некрасивых, раздвоенных, сомневающихся, неверных. Несчастных. Напрасно мы станем искать в сюжете сериала ответ на вопрос о природе религиозного кризиса, поразившего всех его героев. Все дело в том, что, по мнению создателей сериала, только ущербному религиозному опыту готов сочувствовать современный зритель. Только такая Церковь его, зрителя, не оттолкнет и не испугает. Потому-то и не отталкивают грозные обличения экранного Римского Папы неверующую аудиторию, что обличения его — это всего лишь странные слова симпатичного чудика.
Кризис веры
Авторы сериала не смогли объяснить природу религиозного кризиса. По всей видимости, они и не ставили перед собой такой задачи. Они говорят со зрителем на языке современного кинематографа, для которого характерны неразрешимая двусмысленность, чисто механическое сочетание противоположных высказываний, метания героя между верой и неверием, холодностью и любовью, между молитвой и кощунством.
И всетаки в сериале мы можем найти не выдуманные, а подлинные признаки кризиса веры. И главный признак заключается в том, что мы не найдем здесь очень важных составляющих церковной жизни. На протяжении всего сериала мы практически не видим богослужения. Молитва здесь показана не как естественная, неотъемлемая часть жизни христианина, а как нечто экстраординарное, доступное только избранным, молитвенный же экстаз Ленни больше похож на цирковое представление. В жизни героев отсутствует исповедь как Таинство, а то, что в сериале называется исповедью, почти ничем не отличается от простой беседы по душам. И, может быть, самое главное: в сериале полностью отсутствует понятие греха. Грехом здесь считаются только самые грубые проявления плотских страстей, блуда. Да, эта страсть совершенно чужда Ленни, зато он полностью порабощен другим, не менее смертоносным пороком — гордыней, которая маскируется под смирение. Остается только удивляться глухоте создателей сериала, которые не слышат внутренней саморазоблачающей иронии в словах Ленни о том, что священника нельзя напугать грехом, как хирурга нельзя напугать видом крови, ведь он каждый день встречается с грехом в исповедальне. Правильнее было бы, конечно, сказать: встречается в глубине своего сердца…
Церковь изображена в сериале и пугающей, и влекущей, и возвышенной, и смешной. А главный герой показан одновременно и как «свой в доску парень», и как совершенно недоступный иерарх. Именно такой хочет видеть Церковь и ее служителей современный зритель. Он хочет, чтобы в ней были и чудесные исцеления, и играющие в футбол монашки. Чтобы в ней была тайна, чудо и авторитет, но чтобы эта тайна не пугала, а развлекала…
Режиссер и автор сценария сериала Паоло Соррентино нигде прямо не высказывался о вопросах веры и не обозначал свою религиозную принадлежность. И все же мне кажется, что этот сериал снят из глубины религиозного сознания, но снят так, чтобы «зацепить» в том числе и неверующих. И даже равнодушных к вере не оставить равнодушными.
Газета «Православная вера» № 07 (579)
Екатерина Иванова
Православие и современность
