События истории Русской Церкви в последнее время всё чаще становятся предметом спекуляций в докладах и заявлениях иерархов Константинопольского Патриархата. К сожалению, приходится констатировать, что многие исторические события оцениваются и представляются ими порой крайне некомпетентно. Примером такого свободного обращения с данными истории могут служить заявления патриарха Варфоломея[1] и епископа Христупольского Макария[2] о якобы незаконном переносе резиденции Киевского митрополита из Киева в Москву, состоявшемся, как там считают, без санкции Константинополя.
Осенью 2018 года сотрудниками Церковного научного центра «Православная энциклопедия» данные некомпетентные утверждения были опровергнуты: в частности, были приведены убедительные сведения о том, что перенос резиденции Киевского митрополита из Киева в Москву всё-таки состоялся каноническим путем с ведома и позволения Константинопольского Патриархата[3]. В данной публикации хотелось бы кратко дополнить ответ сотрудников ЦНЦ ПЭ одной важной деталью: процесс переноса резиденции Киевского митрополита в Москву состоялся не только с ведома и позволения Константинополя, но и при его целенаправленном содействии. Более того, следует отметить: в трудах множества историков-медиевистов господствует устойчивое мнение, что византийские власти в XIII–XIV вв. осуществляли на Руси политику поддержки Владимира и Москвы. Это как раз в конечном итоге и сказалось на месте постоянного пребывания назначенных из Константинополя русских митрополитов.
Уже Кирилл II в качестве митрополита проживает преимущественно во Владимиро-Суздальской земле
Осада Киева монгольскими войсками в 1240 г. закончилась падением бывшей столицы Древнерусского государства. Престол старших представителей династического рода Рюриковичей (Ярославичей) во времена Александра Ярославича (Невского) по объективным причинам утвердился во Владимире[4]. Признание преимущества (старейшинства) за ними, а также усвоение великокняжеского титула «всея Руси» привело к тому, что пришедший в упадок Киев утратил свое значение центра Руси, а ее новым наиболее крупным центром где-то уже с середины XIII в. (т.е. со времен великого княжения Александра Невского) становится Владимир[5]. Необходимость в контактах с великокняжеским престолом при управлении митрополией в силу тесных взаимоотношений государства и Церкви вынуждали митрополита Кирилла II (первого митрополита Руси после падения Киева) идти на тесное сближение с князем Александром Невским, т.е. фактически с владимирским великокняжеским престолом. Известно, что Кирилл II в качестве митрополита проживает преимущественно во Владимиро-Суздальской земле до самой своей смерти (несмотря на то, что данный митрополит был ставленником галицкого князя Даниила Романовича).
При этом ордынская администрация создавала сравнительно льготные условия для глав Русской Церкви, о чем свидетельствуют выданные ярлыки, наделявшие митрополитов иммунитетами[6]. Это, скорее всего, также оказывало какое-то влияние на выбор нового места размещения митрополичьей резиденции.
Князь Александр Невский
Перемещение Киевской кафедры при митрополите Максиме из Киева во Владимир было в значительной мере определено расположением там старшего великокняжеского русского престола[7] (отметим, что владимирские князья до 90-х годов XIII в. управляли и Киевской землей посредством своих наместников[8]).
Чтобы понять характер отношений митрополита с великокняжеским престолом на Руси и факторы сближения этих престолов, следует вспомнить о ряде функций, которые, как правило, возлагались на Киевских митрополитов византийскими властями. В домонгольский период (за редкими исключениями) митрополитами Руси становились греки, в том числе и приближенные ко двору византийского императора[9]. По наблюдениям историков, митрополит Руси в какой-то степени представлял собой удобный инструмент влияния в руках византийского императора на княжескую власть в Древнерусском государстве, в том числе с употреблением таких мер воздействия, как наложение интердикта (который мог быть наложен и на целый город[10]) или его снятие, вынесение тех или иных решений на уровне церковного суда[11].
Митрополит играл важную роль и в урегулировании взаимоотношений между княжескими кланами Древней Руси, выполнял также миротворческую роль. В некоторых случаях митрополиты активно участвовали в делах княжеской власти, а иногда и в династических переворотах[12]. Занимаясь управлением духовной жизнью Древнерусского государства, митрополиты на Руси проповедовали о нежелательности военных союзов и браков с католиками, посредством чего старались оказывать влияние на те или иные княжеские внешнеполитические решения в пользу Византии[13]. Митрополиты занимались утверждением церковного учения и канонического права Византии, их миссия совмещала духовные и политические интересы, благодаря чему они оказывались сильным орудием идейно-культурного влияния[14]. С этим, по-видимому, была связана первоначальная византийская политика в отношении митрополичьего Киевского престола, на который поставлялись только митрополиты-греки, и попытки ее нарушения в домонгольский период жестко пресекались[15].
Владимиро-Суздальское княжество
В период монгольского владычества византийские (до 1261 г. никейские) власти в лице императора и патриарха намеренно и осознанно использовали фигуру митрополита «всея Руси» для поддержки именно Владимиро-Суздальского княжества по ряду причин. Это княжество, как было отмечено рядом историков, оказалось в XIV в. наиболее удобным посредником для связей Византии с Золотой Ордой[16].
Владимиро-Суздальское княжество было наиболее удобным посредником для связей Византии с Золотой Ордой
Эти связи были жизненно важными для византийской внешней политики, искавшей помощь татаро-монгольского государства против турецкого натиска. Переезд митрополичьей резиденции (причта и митрополичьей канцелярии) во Владимир в 1299 г. осуществил митрополит Максим (личность византийского происхождения), который уже в 1301 г. предпринимал поездку в Константинополь, и соответственно о переносе митрополичьей кафедры из Киева во Владимир власти Византии наверняка узнали очень скоро от самого этого митрополита. Этот переезд кафедры отвечал политическим и экономическим интересам Византии, почему он (переезд) не только не встретил здесь сопротивления, но даже со временем был окончательно официально одобрен (в 1354 г.). Мотивация длительной поддержки византийскими властями Владимиро-Московского княжества была связана также с определенными дипломатическими функциями, которые также зачастую возлагались на митрополитов Руси[17].
Для сравнения: митрополиты в Литовском княжестве или Галиции оказывали преданность, прежде всего, своим местным властям, по протекции которых они добивались возвышения своих епископских кафедр до уровня митрополичьих. Константинополю они оказывались малополезными. Киевские же митрополиты, переселенные во Владимир и Москву, часто поставлялись из греков, выполняли к тому же некоторые дипломатические функции в Московском княжестве в пользу Византии. Этим митрополитам, как свидетельствует история, византийские власти отдавали заметное предпочтение, в частности именно за ними всегда оставалось преимущество и был закреплен титул «всея Руси» в документах Константинопольской Патриархии того времени. Более того, во времена зависимости русских княжеств от Орды Киевские митрополиты уравнивались в правах с русскими князьями[18]. Митрополит в этих условиях становился весьма влиятельной фигурой, которая, в свою очередь, была под управлением византийских властей.
Московское княжество
Наиболее экономически развитое в то время Владимиро-Суздальское, а затем образовавшееся на его основе Московское княжество приносили более значительные размеры «милостынь» в Византию, что в условиях ее упадка приобрело для нее особо важное доходное значение[19].
По этим всем причинам Константинополь на протяжении XIV века всячески способствовал утверждению русской митрополичьей кафедры именно во Владимире, а затем в Москве[20]. С этим также, должно быть, связана была и преимущественная в XIV – первой половине XV веков тенденция византийских властей, направленная на сохранение единства Русской митрополии с целью укрепления формирующегося нового центра Руси.
Митрополит Московский Петр
Киприан включил в текст пророчество о Москве как о городе, в котором будут жить русские святители
Хотя в течение XIV в. Киев и продолжает в церковных документах считаться центром русских земель и главным городом церковной организации Руси, но фактически это его значение становится в этот период всё более символическим, что видно по действиям и поведению митрополита Киприана, поставленного в 1375 г. митрополитом «Киевским, Русским и Литовским»[21] и позднее ставшего митрополитом «Киевским и всея Руси» (после смерти митрополита Алексия). Прожив значительное время в Киеве и даже отремонтировав один из главных сохранившихся соборов города (Софийский), Киприан всё же отдал предпочтение Москве[22], признав ее преимущественное положение среди русских городов со времен митрополита Петра, что отражено в его редакции жизнеописания этого русского святителя[23]. Сказание о житии Петра[24] прославляло не только данного митрополита, но и Москву – благочестие ее князей и народа. Москва оказалась окончательным выбором митрополита Петра среди городов русских. Редакция Киприана упомянутого жизнеописания усилила почитание митрополита Петра, на котором стала зиждиться идея первенства Москвы среди русских городов и княжеств, послужила становлению и утверждению в сознании русского общества того времени представлений о новом духовном и политическом центре всей Руси[25]. Киприан включил в текст сказания пророчество о Москве (высказанное от лица Петра) как о городе, в котором будут жить русские святители.
Как кажется, не только по политическим причинам, но также из-за желания исполнить это пророчество Киприан переезжает из Киева в Москву, окончательно определив основное местопребывание Русских митрополитов.
Василий II Темный принимает митрополита Исидора в Москве. Благодаря широкому распространению почитания митрополита Петра Москва стала рассматриваться новым главным городом Руси. Константинополь был заинтересован в поддержке такого русского княжества, которое бы максимально дистанцировалось от униональных перспектив, связанных с подчинением Римской Церкви (именно такие униональные тенденции всегда присутствовали в Литовском и Галицко-Волынском княжествах). Византия как сюзерен по отношению к Древнерусскому государству стремилась в условиях его раздробления найти среди образовавшихся на его основе княжеств более преданного себе вассала. В Галиции и Литве образование временных митрополий в XIV в. происходило, как правило, на фоне шантажа со стороны местных властей, выражавшегося в угрозах перехода в «латинскую веру» (Константинополь шел на учреждение таких митрополий лишь с целью сохранения этих территорий в сфере своего духовного влияния). Это не могло не раздражать византийскую власть. Именно поэтому византийские власти в период монгольского владычества на Руси и вплоть до падения Константинополя предпочтение отдавали Москве, всячески возвышая московский великокняжеский престол и направляя в Москву своих митрополитов, последним из которых был Исидор.
Стоит отметить, что к концу XIV в. Москву уже стали достаточно прочно воспринимать новым центром Русской митрополии. Хотя русский митрополит продолжает носить титул «Киевский», сама общерусская митрополия, по-видимому, в сознании представителей Греческой и Русской Церквей того времени связывается уже с ее новым центром и воспринимается ими как «Московская». Это, в частности, видно по собственноручным записям митрополита Исидора, сделанным в Москве на кодексах, принадлежавших его предшественнику митрополиту Фотию. Будучи поставленным на Русскую митрополичью кафедру в 1436 г., в Москву он прибыл из Константинополя в апреле 1437 г. На упомянутых Фотиевых кодексах Исидор оставляет свои записи о том, что эти рукописи были переданы его предшественником «в митрополию Московскую» (εἰς τὴν μητρόπολιν τοῦ Μοσχοβίου)[26]. Схожая запись имелась и на рукописи Номоканона, которой пользовался Максим Грек при переводе толкований Вальсамона, о чем свидетельствует ее славянский перевод в двух списках Кормчей Вассиана: «Настоящая книга освящена бысть от пресвященнаго Фотия митрополита в митрополью Московьскую»[27]. Учитывая биографию Исидора, можно предположить, что в этих записях с «митрополией Московской» отражен общий взгляд византийцев первой половины XV в. на Русскую митрополию как на «Московскую» и на ее новый духовный центр, который они теперь прочно связывали с Москвой.
Перенесение митрополичей кафедры из Киева в МосквуКраткий обзор исторических сведений по данному вопросу исключает любую возможность отрицать участие Константинополя в деле возвышения Москвы. Заявления о том, что перенос митрополичьей кафедры Руси в Москву состоялся без позволения «Матери-Церкви», не соответствуют действительности: в то время возвышение Москвы, укрепление великокняжеского московского престола и тесное сближение с ним Русского митрополита полностью отвечало политическим и экономическим интересам византийского императора и патриарха. Константинополь активно способствовал размещению в Москве митрополичьей резиденции, поскольку был заинтересован в тесных отношениях митрополита с великокняжеской русской властью. Таким образом, перенос митрополичьей резиденции Киевского митрополита в Москву произошел вовсе не из-за самоуправства московских князей или самодеятельности митрополитов Руси – он оказался не чем иным, как результатом реализации политики и интересов византийских властей, императора и патриарха.
23 мая 2020 г.
